Это трейлер фильма Курьер Эрве Рено, и оказался он здесь не случайно.
Для тех, кто не в курсе, расскажу: все хитрые сплетения извилин французского режиссёра приводят нас к самому обычному хищению предметов искусства. И их незаконной продаже.

Именно из-за дорогой картины бедный главный герой столько настрадался. А ведь он даже и о существовании её не знал.

Это Рембрандт. Автопортрет. Его украли 22 декабря 2000года вместе с двумя полотнами Ренуара («Разговор с садовником» и «Юная парижанка»). Произошло это в Национальном музее Швеции в Стокгольме: трое вооруженных преступников ворвались в музей за пять минут до закрытия, унесли полотна и скрылись на лодке, припаркованной в кустах недалеко от музея. Стоимость похищенного эксперты оценили примерно в 30 млн долларов.
Через неделю бандиты потребовали выкуп — несколько миллионов шведских крон, но власти не согласились.

Сначала в июне 2001го в Лос-Анджелесе нашли «Юную парижанку». Она была в мешке у людей, которых местная полиция арестовала в ходе операции по борьбе с наркоторговлей. В 2005м вернули «Разговор с садовником».
В этом же 2005м агент Art Crime Team сыграл роль потенциального покупателя, встретился с продавцами в одном из копенгагинских отелей, где и задержали наконец-то четырёх воров.

Режиссёр и сценарист «Курьера» решил, что тот найденный Рембрандт был не настоящим, а настоящий катается себе на неприметной лодочке по Парижу. Вот такой вот фантазёр.

Ян Вермеер за свои 43 года нарисовал, возможно, меньше, чем некоторые современные художники за пару-тройку лет. А так как он уже при жизни был признанным гением и продавал свои картины за большие деньги (а чаще и вовсе рисовал на заказ), то очень многих не устраивало немногочисленное наследие художника. Потому в разное время существовало огромное количество фальшивок.

Был даже в 20 веке один художник, которому долгие годы удавалось дурить головы всех любителей Вермеера, в том числе и голову Германа Геринга. Звали мастера Хан ван Меегерен, за Вермеера он нарисовал не одну картину.

Удачные фальсификации выставляли в музеях и продавались за большие деньги. Их автор посетил однажды такую выставку и заявил во всеуслышание, что картины поддельная. Но его лишь обвинили в помутнении рассудка.

Возможно, Меегерен долго мог рисовать за Вермеера, но однажды он продал картину Герингу и его арестовали за сотрудничество с оккупантами. На суде «коллекционер» признался:«Эти картины — не Вермеер, на самом деле их нарисовал я! Когда я писал в своем собственном стиле, голландские критики не обращали на меня внимания. И я решил насмеяться над ними, потому и создал этих фальшивых вермееров!» Сначала ему не поверили, потом засомневались, а потом позволили нарисовать ещё одного вермеера. Позже в суде его признали гением, устроили практически персональную выставку, но всё равно посадили на год. Столь незначительный срок был обусловлен, во-первых, состоянием здоровья 68летнего Меегерена, а во-вторых, тем, что с юридической точки зрения мошенничество при продаже не было: вердикт выносили эксперты, а сам художник никого ни в чём не убеждал, ни на кого не давил, покупать не заставлял.

Но в третьей серии первого сезона «Шерлока» до суда и рождения нового гения так и не дошло — автора подделки выдала всего одна звезда


Впрочем, Вермеер в принципе крайне редко писал городские пейзажи.

Каждый раз, когда я смотрю фильмы Балабанова, я не понимаю, почему я это делаю. Мне больно, противно, неприятно и гадко, хочется выключить всё к чертям, но я почему-то не просто досматриваю, но и пересматриваю.
Вот на днях, например, я решилась посмотреть Кочегара — уже не новый и провальный фильм Балабанова.


Большую часть фильма герои ходят из одного обшарпанного дома в другой — то с чехлом от гитары, то с руками в карманах. Мимо них проходят люди с собаками, люди с детьми, люди с сумками и люди в шапках, проезжают жигули и джипы с «плохими людьми». Диалогов немного: в начале они рассказывают предысторию, но настолько навязчиво, что начинает казаться, что ты один из персонажей фильма — «немного тормознутый» и молчаливый Бизон. Как только вся необходимая зрителю информация озвучена, диалоги почти исчезают и становятся максимально конструктивными — зачем болтать попусту? При этом слушать предлагают хруст снега, шелест шин об асфальт, костёр-костёр-костёр, немного выстрелов, немного казино и много-много гитарной музыки Дидюли . Она делает картинку светлой и красивой, а жизнь солнечной и весёлой. Правда, там всего два трека и звучат они почти постоянно, поэтому иногда мелодия начинает жутко бесить.

Три недели воевал против собственной судьбы

Сам кочераг как будто и не контуженный вовсе, а смирившийся старик. И ведёт он себя как старик: рассказывает детям что такое хорошо, что такое плохо, тратит все деньги на дочь, пишет книгу и работает от нечего делать в ожидании внуков или смерти .


Вот, например, его спрашивает друг-бандит: «Помнишь, мол, сливали на войне из самолётов массандру?» «Нет, — говорит, — не помню». А чуть позже говорит зашедшему к нему лётчику с улыбкой: «А мы в Афганистане у вас массандру с самолётов сливали!» Да и вообще он невероятно логичен и опосредован, но при этом доверчив как ребёнок. Он сразу понял, что это туфелька его золушки, и на этот раз у него в кочегарке жгут его же дочь. Удостоверившись в этом окончательно, он, как любой старик, соблюдает ритуал: надевает форму с наградами и идёт в последний бой. При этом плакать ему некогда, да и сил нет, поэтому он молча и решительно грустит. Уже заколов Снайпера лыжной палкой, говорит его дочери: «Издалека стрелять — это не война». Возможно, для бывшей подруги дочери кочегара это станет уроком.

Подброшу-ка я дров в камин, я ведь дочь папы Карло кочегара

С этими двумя подругами, конечно, особая история — здесь одна вечно пытается угнаться за другой. Звать их Саша (дочь кочегара) и Маша (дочь снайпера). У Саши отец — герой СССР, тратит все деньги на неё, подарил туфли, она умна — придумала идею для бизнеса и теперь не приходит на работу вовремя. При этом она ещё и выглядит моложе своей подруги лет на 20. А у Маши папа снайпер, то есть киллер. Любовник у них, как и бизнес, один на двоих, а потому становится понятно, чем дело кончится.


Хотя это далеко не единственный намёк на развитие сюжета: в Кочегаре огромное количество ружей, развешанных по стенам: крупные планы обуви привезённых на сожжение трупов, подаренные туфли и бесконечный акцент на них; огонь и отношение к нему героев.

А дальше дядя кочегар не написал

В «Кочераге» нет борьбы правды и денег, противостояния плохого и хорошего, чувств и внутренней борьбы. Всё очень прямолинейно и, в общем, понятно без слов. Высказывание Балабанова так же просто, что и рассказ кочегара: «потом он избил его и изнасиловал её». Балабанов обрезал всё лишнее: языки и эмоции, оставив при этом свои любимые темы: войну, девяностые и серый обшарпанный город.


Никакого хэппи-энда не случилось и не могло случится: Маша всё равно останется дочкой своего папы, а девочка Вера сфотографировала на палороид смерть кочегара, убежала играть дальше. А дальше дядя Балабанов не написал.

Все вокруг так писались от Чёрного лебедя, что пришлось преодолеть отвращение к штампам, принятым в кино про балерин, и посмотреть.


Штампов там и правда оказалось предостаточно — от тяжкого труда, из которого балеринам некогда устроить свою жизнь до алкоголизма и неадекватности бывшей примы.

И я бы вообще промолчала, но тема расщепленного сознания (тоже, конечно, давно удачно раскрытая Фёдором Михайловичем) слишком уж захватывает моё любопытство. Поэтому Лебедя я смотрела с тем же интересом, что читала Двойника Достоевского, развлекая себя гаданием: это сейчас по-настоящему или это глюк. И, если глюк, то что же было на самом деле. Но и тут развлечь себя удалось не на всю катушку: ответ на первый вопрос у Даррена Аронофски был слишком очевиден, а второй слишком неинтересен. А ведь такой прекрасный сюжет для реализации темы! А сколько пикантности ей придаёт изначальный акцент на белом и чёрном.


Заскучав, я стала искать другие интересующие меня мотивы (да, уж что-что, а разнообразие мотивов радует). Ненадолго увлеклась отношениями матушки и доченьки, но и тут мораль была высказана прямолинейно и незатейливо.

История бывшей примы, которой, судя по сворованным в её гримёрке личным вещам, героиня когда-то восхищалась, вообще рассказана в паре эпизодов. Потому что не о чем тут говорить.


Есть здесь и намёки на роль через постель: и в пьяной истерике бывшей примы, и в словах матери героини, и в неоднозначном поведении самого хореографа. И это, пожалуй, единственное неоднозначное высказывание.
Так я и крутилась с боку на бок, корчась от кадров, где героиня сдирает с себя кожу.


В итоге, я, пожалуй, соглашусь с жюри Оскара: Портман оскара заслужила, но «Король говорит» лучше.

В четыре присеста я-таки посмотрела эту грёбаную хрень Сатисфакцию.

Прав. Прав был Гришковец, когда говорил, что ничего общего с творчеством Квартета И и, в частности, с О чём говорят мужчины у этого фильма нет.


Во-первых, здесь нет нормальных диалогов, а у Квартета при достаточно большом количестве монологов имеются забавные диалоги. Да и монологи у ребят держат внимание в отличии от монологов в Сатисфакции.


Во-вторых, я так и не поняла, в чём заключалась режессура: ни игры актёров, ни красивых кадров я не разглядела. Все планы до тошноты клишированные и неинтересные, и даже пускающий слюну в истерике герой не вышибает слезу.


В-третьих, Гришковец, кажется, метит на место Михалкова, а не на место Квартета. Ведь в своём фильме он играет того же праведника, что и Михалков в большинстве своих фильмов. А оттого сразу становится понятно, кто же выйдет победителем из этой вполне себе русской дуэли.
Кроме того, Гришковец был всё таким же унылым. Лично мне он до такой степени напоминает бездомного щеночка, что сначала становится его очень жалко, а потом я вспоминаю, что это взрослый мужик родом из сурового Кузбасса, и становится противно.


Всю эту фигню не спасает даже лёгкий юморок на кухне от обслуживающего персонала того ресторана, где происходит действие. А поедание одного из них целой кастрюли непомнюкакого блюда напоминает старый анекдот про евреев, которые по очереди дерьмо жрали.